Выходят «Сказания Земноморья» – экранизация знаменитого фэнтези Урсулы Ле Гуин, сделанная сыном Хаяо Миядзаки.
читать дальшеУрсула Ле Гуин – любимая сказочница Хаяо Миядзаки, которую он всю жизнь мечтал экранизировать, чуть ли не засыпая с томиком «Земноморья» под подушкой. Как утверждает сама Ле Гуин, она действительно получила письмо от «некоего господина Миядзаки» лет двадцать назад, однако ее представления об анимации ограничивались тогда Диснеем, а делать из «Земноморья» «Белоснежку» писательница сочла за моветон.
Представления об анимации стремительно улучшились после того, как «Унесенные призраками» отхватили «Оскара», а режиссером фильма оказался «тот самый» Миядзаки. Дальше произошел конфуз. Японцы, получив добро, быстренько запустили «Земноморье», однако рулить проектом поручили другому Миядзаки – Горо.
Резюмируя сердитое письмо, выложенное Ле Гуин на ее сайте после премьеры фильма, выходит, что ее надули и подсунули какого-то другого Миядзаки.
Подсунули так подсунули – мощной старухе и тут не угодишь. Однако с Горо все тоже оказалось не слава богу. Съедаемый комплексами сын великого отца тридцать лет работал над тем, чтобы преодолеть звездную гравитацию родителя, и даже освоил профессию ландшафтного дизайнера, которую к анимации можно приплести разве что в состоянии измененного сознания. Гравитация взяла свое, и Горо приплели сначала для проекта музея студии «Гибли», где делал свои самые знаменитые фильмы папа, а потом вступила в действие восточная карма: раз уж родился Миядзаки, то будешь Миядзаки, если и не тыщу лет, то для экранизации «Земноморья» как минимум.
Первую треть фильма карма действительно работает, настраивая на «правильного» Миядзаки прежде всего деталями, когда колосок рисуют к колоску, ветер дует так, что они качаются с соблюдением всех законов турбуленции, миядзаковские небеса с облачками дивно хороши, а из-за горизонта наплывают то архипелаги, то драконы, то сказочные царства, нечто средне-эклектическое между древней Грецией и викторианской Англией.
Идиллия корректно омрачается интригой.
Главный герой, принц Арен, страдая раздвоением личности на дурную и хорошую, убивает своего отца из-за волшебного супер-меча, ударяется в бега и встречает верховного мага Геда, озадаченного тем, куда из Земноморья улетучивается магия (в этих краях она нечто вроде среднего образования, только для избранных). Другой колдун – хозяин готического Замка Паука, куда, похоже, она и улетучивается, – хочет расквитаться с Гедом за древние обиды и также кладет глаз на раздвоенного юношу. На дурную его половину, точнее говоря.
Ко второй трети фильма колесо кармы делает полный оборот, и все прокручивается заново: викторианцы наплывают на греков, а все вместе – на германцев, потому что еще одна главная героиня, бывшая ведьма Теру, держащая на отшибе хуторок, где прячутся от Паука Гед и принц, напоминает ширококостную блондинку с рекламы баварского пива (опять к неудовольствию антирасистки Ле Гуин, не чтящей «арийское фэнтези» и упорно заселявшей свое Земноморье темнокожими товарищами).
Драконы летают. Ветер носит. Колоски колышутся. Студия «Гибли» выполняет план и трудится над колосками очень хорошо.
А принц все идет и идет куда-то через фирменные студийные пейзажи, и хочется уже, чтобы он куда-нибудь пришел наконец. Не будить же в себе Миронова из «Бриллиантовой руки», который таких духовных мальчиков, бредущих с посохом невесть откуда и куда, оттеснял с дороги неизящным движением ноги.
Ясно, что на Горо Миядзаки свалились огромные производственные мощности, но как ими распорядиться, ему решительно не ясно. К финальной трети фильма колесо кармы крутится уже со скрежетом и под подозрительным углом, а история принца Арена мутирует в аллегорию самой экранизации, где раздвоенный между призваниями сын похищает у отца волшебный меч, а вот вынуть его из ножен, чтобы навести в Земноморье какой-никакой порядок, у него никак не получается.
Сила магии, покидающая Земноморье, это магия самого Хаяо Миядзаки, который на два часа вышел из зала покурить. Или, как гласит официальная версия, озвученная для Урсулы Ле Гуин, – доделать «Замок Хоула» (в прошлом году тоже шел у нас в прокате)
Впрочем, к чему такие тонкости, если студия «Гибли» так и этак выдаст результат, достойный семейного просмотра. «Сказания Земноморья» – тоже такой результат. Зачем эстетствовать, когда имя «Миядзаки» стала уже чем-то вроде национального лейбла, как гора Фудзи, водка саке или роллы с огурцом. Просто Фудзи получилась в расфокусе, водку не согрели, а роллы нужно утрамбовывать палочками, чтоб не выпал огурец.
Текст: Иван Куликов. Иллюстрация: outnow.ch.
http://www.gazeta.ru/culture/2007/04/20/a_1603517.shtml
читать дальшеУрсула Ле Гуин – любимая сказочница Хаяо Миядзаки, которую он всю жизнь мечтал экранизировать, чуть ли не засыпая с томиком «Земноморья» под подушкой. Как утверждает сама Ле Гуин, она действительно получила письмо от «некоего господина Миядзаки» лет двадцать назад, однако ее представления об анимации ограничивались тогда Диснеем, а делать из «Земноморья» «Белоснежку» писательница сочла за моветон.
Представления об анимации стремительно улучшились после того, как «Унесенные призраками» отхватили «Оскара», а режиссером фильма оказался «тот самый» Миядзаки. Дальше произошел конфуз. Японцы, получив добро, быстренько запустили «Земноморье», однако рулить проектом поручили другому Миядзаки – Горо.
Резюмируя сердитое письмо, выложенное Ле Гуин на ее сайте после премьеры фильма, выходит, что ее надули и подсунули какого-то другого Миядзаки.
Подсунули так подсунули – мощной старухе и тут не угодишь. Однако с Горо все тоже оказалось не слава богу. Съедаемый комплексами сын великого отца тридцать лет работал над тем, чтобы преодолеть звездную гравитацию родителя, и даже освоил профессию ландшафтного дизайнера, которую к анимации можно приплести разве что в состоянии измененного сознания. Гравитация взяла свое, и Горо приплели сначала для проекта музея студии «Гибли», где делал свои самые знаменитые фильмы папа, а потом вступила в действие восточная карма: раз уж родился Миядзаки, то будешь Миядзаки, если и не тыщу лет, то для экранизации «Земноморья» как минимум.
Первую треть фильма карма действительно работает, настраивая на «правильного» Миядзаки прежде всего деталями, когда колосок рисуют к колоску, ветер дует так, что они качаются с соблюдением всех законов турбуленции, миядзаковские небеса с облачками дивно хороши, а из-за горизонта наплывают то архипелаги, то драконы, то сказочные царства, нечто средне-эклектическое между древней Грецией и викторианской Англией.
Идиллия корректно омрачается интригой.
Главный герой, принц Арен, страдая раздвоением личности на дурную и хорошую, убивает своего отца из-за волшебного супер-меча, ударяется в бега и встречает верховного мага Геда, озадаченного тем, куда из Земноморья улетучивается магия (в этих краях она нечто вроде среднего образования, только для избранных). Другой колдун – хозяин готического Замка Паука, куда, похоже, она и улетучивается, – хочет расквитаться с Гедом за древние обиды и также кладет глаз на раздвоенного юношу. На дурную его половину, точнее говоря.
Ко второй трети фильма колесо кармы делает полный оборот, и все прокручивается заново: викторианцы наплывают на греков, а все вместе – на германцев, потому что еще одна главная героиня, бывшая ведьма Теру, держащая на отшибе хуторок, где прячутся от Паука Гед и принц, напоминает ширококостную блондинку с рекламы баварского пива (опять к неудовольствию антирасистки Ле Гуин, не чтящей «арийское фэнтези» и упорно заселявшей свое Земноморье темнокожими товарищами).
Драконы летают. Ветер носит. Колоски колышутся. Студия «Гибли» выполняет план и трудится над колосками очень хорошо.
А принц все идет и идет куда-то через фирменные студийные пейзажи, и хочется уже, чтобы он куда-нибудь пришел наконец. Не будить же в себе Миронова из «Бриллиантовой руки», который таких духовных мальчиков, бредущих с посохом невесть откуда и куда, оттеснял с дороги неизящным движением ноги.
Ясно, что на Горо Миядзаки свалились огромные производственные мощности, но как ими распорядиться, ему решительно не ясно. К финальной трети фильма колесо кармы крутится уже со скрежетом и под подозрительным углом, а история принца Арена мутирует в аллегорию самой экранизации, где раздвоенный между призваниями сын похищает у отца волшебный меч, а вот вынуть его из ножен, чтобы навести в Земноморье какой-никакой порядок, у него никак не получается.
Сила магии, покидающая Земноморье, это магия самого Хаяо Миядзаки, который на два часа вышел из зала покурить. Или, как гласит официальная версия, озвученная для Урсулы Ле Гуин, – доделать «Замок Хоула» (в прошлом году тоже шел у нас в прокате)
Впрочем, к чему такие тонкости, если студия «Гибли» так и этак выдаст результат, достойный семейного просмотра. «Сказания Земноморья» – тоже такой результат. Зачем эстетствовать, когда имя «Миядзаки» стала уже чем-то вроде национального лейбла, как гора Фудзи, водка саке или роллы с огурцом. Просто Фудзи получилась в расфокусе, водку не согрели, а роллы нужно утрамбовывать палочками, чтоб не выпал огурец.
Текст: Иван Куликов. Иллюстрация: outnow.ch.
http://www.gazeta.ru/culture/2007/04/20/a_1603517.shtml
@темы: Статьи
-
-
24.04.2007 в 17:14Колоски он разглядел, а вот с чего Тэру в хозяева хутора приплел?